Петр Киле - Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]
Летний сад в детстве
Белых туч уплывает громада
По-над городом… Чудный вид:
Символ сада — его ограда —
И стоит и как будто летит.
А войдешь — как ворота высоки! —
Все, как в детстве, опять:
На скульптурах, бюстах подтеки,
В дождь и вёдро им все тут стоять.
Вновь подумаешь, это забава:
В аллегориях — одна нагота.
Но искусства вечная слава —
То нагая, как свет, красота!
Голоса девушек
В автобус заскочили словно невзначай
Три девушки, сейчас видать, студентки.
Смутились чуточку и давай
Друг дружке передавать монетки.
И каждая по-своему, слегка
Была красива, больше и не надо.
Лишь в голосах звучала песнь, пока
Они шептались нежно и с досадой.
И вот с моста открылся невский плес
С линией классических строений, —
Как если б то девичьи хор привнес
В наш мир из древних песнопений!
Портик Михайловского замка
Там, в замке учрежденье, и весь день
Горят плафоны — иной эпохи мета.
О тайнах замка помнят камни стен,
Но глухо, по ночам, до света.
Лишь ряд светло-розовых колонн,
Травой заросшие широкие ступени
Напомнят нам о череде времен,
Как свиток древний и бесценный.
Случайная встреча на Арбате
Тон вежливый и все же чуть холодный…
Но что-то их влечет уже на самый край:
В глазах его вопрос свободный,
А у нее улыбка невзначай.
Иль это с детства память сохранила
Всю негу сладких грез о ней, о нем?
Хотя им жизнь ни в чем не изменила,
Они прошли по жизни не вдвоем.
Как оба молоды еще! В расцвете
Она и он всех сил и красоты.
И речи о прошедшем лете
Полны ошибок милых вы на ты.
И только о семье она и он два слова.
Ведь встреча эта не совсем теперь.
Пусть грезы о любви восходят снова —
То пожеланье счастья вам, тебе!
Осень в Москве
Все от лета вновь пригодилось,
Как весной, — благодать!
В переулках Москвы заблудилось
Бабье лето — тепла не унять.
Листья падают ласково, нежно,
Словно это не смерть, а игра,
И у женщин свежо, безмятежно
Улыбаются губы с утра.
В жизни было всего не слишком.
И зачем эта робость в крови?
Осень знает не понаслышке
О печали и счастье любви.
Вспомнишь годы — и грезы, и тернии —
И благословишь эту жизнь, что была.
Ярко, ярко на солнце вечернем
Над Москвою горят купола!
В Москве
Ее встречаешь здесь повсюду:
В ней прелесть новизны и простота
Подобны музыке и чуду, —
То песнь моя и детская мечта.
И всякий раз иная, как сестричка.
И всякий раз она! Она!
Из всех синиц все та ж синичка,
Чьим голосом поет весна.
Стройна, размашисто уходит
В свободном бархатном пальто.
Ребенка малого уводит,
Смеясь, красива, как никто.
Да, кто она? Артистка? Косметичка?
Студентка? Инженерша из НИИ?
По мне она чудесная москвичка.
О ней, о ней стихи мои!
Творчество
Прошел и этот день чудесный:
С утра и снег, и синева поверх берез, —
Как женский взгляд прелестный,
Как жизнь, желанная до слез.
А он провел его в трудах беспечных,
В эпохе не своей, как сказочник и маг,
И к жизни рвался в противореьях вечных,
Как будто он, волшебник, сир и наг.
А день сиял теперь еще чудесней!
Как будто он творил и самый этот день,
Внося в него и радость новых песен,
И свежесть красок, как по весне сирень.
Анна Павлова. Эскизы к портрету
1
Выставка в павильоне Росси.
Свет и тишина по всей Земле.
В Летнем саду золотая осень.
Балерине исполняется сто лет.
2
Облик удивительный и вещий,
Жизнь — как сказка новых времен.
Под стеклом ее личные вещи:
То не слава, а праха легкий стон.
Лишь в глазах, внимательных лукаво
(Жив и светел ее чудный взор!),
Оживают ее судьба и слава,
Беспримерные до сих пор.
3
Туфельки принцессы от балета.
Светло-розовый увядший шелк.
В них благоуханье пленительного лета,
Как в цветке, что меж страниц засох.
4
Мы не знали ее, но слава и слово
Пронесли сквозь года ее образ живым,
Как повисла над миром (с портрета Серова)
Строго-дивным виденьем своим!
Отрывок
В зимних бдениях поэта
Вдруг комарик зазвенел.
Где он? Вспомнил: было лето.
День над речкою блестел.
Вздрогнув, вскинулась девчонка.
— Гле он? Видишь ты его? —
Говорок несется тонко
Вкруг томленья моего.
Над водой и над лесами
Белый свет казался пуст.
— Где комар? — Повис над нами,
Будто розы дикой куст.
Счастья нет без раны в сердце.
Куст цветет. Комар звенит.
Оголенней, чем у смерти,
На земле любовь лежит.
А поэт, как обожженный,
В воображении следит,
Как Венера у Джорджоне
Притворяется, что спит.
На Амуре
Я вижу вновь: безмерная вода,
Весенняя, родная и живая,
Несет в себе и села, и суда,
Под ясным небом тоже голубая…
А горизонт означен цепью гор, —
И там поет манящий нас простор!
И, кажется, тут нет материка.
Как океан в тишайшую погоду,
Светло и плавно разлилась река.
Но лес и села не ушли под воду, —
Ажурной далью глядя в синеву,
Остались новью жизни на плаву.
СКРИПКА И ГОРОД
Драматическая поэма
Предисловие
В архиве я нашел ранние стихи и две пьесы, отпечатанные на почтовой бумаге с синей каймой. Одна из пьес (в прозе) «Цветной туман» почти целиком вошла во вторую повесть под тем же названием и даже переведена на английский язык.
Поскольку к моей Ранней лирике интернет-публика проявляет интерес, я порылся в конвертах и вдруг зачитался пьесой в стихах под названием «Шарманка», которую почему-то носил в Театр сатиры, к знаменитому режиссеру Николаю Акимову, который и прочел и собственноручно вернул мне рукопись, выражая сожаление, что маловато игрового материала. Думаю, это тот же конверт, который у меня сохранился.
Какая у меня сатира? Это была всего лишь юношеская проба пера, как я сам воспринимал эту пьесу, с тем о ней забыл совершенно. Затем, когда на склоне лет я всецело занялся драматургией, на первый опыт я не мог взглянуть всерьез.
И вдруг зачитался, с ощущением, что автобиографические нюансы отпали, это жизнь моих персонажей, какими они вышли независимо от меня, это жизнь, какая у нас была и во многом продолжается, с культом свободы, любви и красоты. Это мои первые песни, какие я пою еще с большей свободой и сегодня. Внутренняя форма пьесы словно вызрела за эти годы, и она ощущается, как магический кристалл.
